Дождинки
по лицу струятся змейкой,
Черты
бездушия стремятся размочить.
Лоза
плакучая, склонившись над скамейкой,
Уже
не может наши чувства омрачить.
Уже
не может, а скорей, не хочет,
Кого-либо
в неверности винить.
И
лишь сорока хлопотно стрекочет,
Как
будто требует друг друга извинить.
Спасибо,
черноокая сорока,
За
то, что просишь прошлое забыть.
Но
сорок сороков не хватит срока,
Чтобы начать опять по-прежнему любить